Статьи

Икона как честь Первообразу

30.12.2013

В конце декабря состоялось открытие интересной выставки православного искусства «Дивен Бог во святых своих». Перед началом ее работы в Картинной галерее прошла научно-практическая конференция «Православная икона: традиции и современность».

Вопрос о новозаветных основах иконопочитания практически не разработан, а он между тем представляет собой для нас большой интерес и имеет большое значение для христианского религиозного сознания, потому что существует большое число людей, христиан, которые считают себя христианами, но совершенно не понимают, почему нужно почитать иконы, не находя в Священном Писании достаточных, с их точки зрения, оснований для иконопочитания.

В дискуссиях по этому вопросу с нашими оппонентами в других христианских течениях православная церковь больше всего ссылается в этом вопросе на Священное Предание, говоря о том, что Предание равнозначно Писанию, и таким образом обосновывая иконопочитание в его истоках.

Изображения в Ветхом Завете

От наших оппонентов мы слышим много ссылок именно на Священное Писание Ветхого Завета в первую очередь. Понятно, что в Новом Завете прямых указаний на иконопочитание, конечно, не существует. Спаситель сказал, что пришёл исполнить Закон, в котором не говорится прямо об иконопочитании. Естественно, что в иудейской среде, где совершалась проповедь Христа, не было никаких оснований для того, чтобы прямо говорить о каком-то тогда неведомом иконопочитании, которое, конечно, считалось бы идолослужением.

Но при этом хочу заметить, что на самом деле в Ветхом Завете есть прямые указания на употребление изображений и их почитания. В ветхозаветном храме это были в первую очередь херувимы в Святая Святых. Об этом в святоотеческой традиции достаточно много говорится, на этом мы останавливаться не будем, достаточно это просто упомянуть.

Высказывания в Новом Завете

Следует сказать, что в Новом Завете есть прямые высказывания против изображений. Таким наиболее ясным высказыванием против изображений религиозного назначения является речь апостола Павла в ареопаге, изложенная в Деяниях святых апостолов (Деян. 17:22–31). Это очень интересная сама по себе речь.

«… в Афинах Павел возмутился духом при виде этого города, полного идолов». (Деян. 17:16), он выступает в ареопаге и говорит, что мы «… не должны думать, что Божество подобно золоту, или серебру, или камню, получившему образ от искусства и вымысла человеческого» (Деян. 17:29).

Это совершенно в духе ветхозаветных пророчеств, направленных против идолослужения.

Понимание слов Спасителя

Вместе с тем в Новом Завете (и в Евангелиях, и в Деяниях, и в Посланиях) имеется ряд высказываний, которые позволяют, как мне кажется, и даже требуют от нас некоторой интерпретации с точки зрения нашей православной традиции. Именно эти высказывания и упоминания касаются изображений или некоторых понятий, связанных с изобразительным материалом. В первую очередь такими высказываниями Спасителя являются два Его упоминания непосредственно об изображениях в Его проповедях. Первая такая ссылка на изображение содержится в споре Иисуса Христа с иудеями о динарии кесаря (Мф. 22:15-22, Лк. 20:20–26). В этом диалоге, изложенном в Новом Завете, говорится о том, что противники Христа придумали хитроумный способ уловить Его в слове и спросили Его о том, позволительно ли давать подать кесарю. Никакого отношения к изображению замысел их, конечно, не имел. У него совершенно другая задача. Замысел состоял в том, что если Христос скажет, что давать подать кесарю непозволительно, то Он таким образом выступит против законной римской власти, а если Он скажет, что позволительно давать кесарю подать, то Он выступает против национальной традиции, против своего народа. Но Господь некоторым неожиданным образом переносит вопрос в совершенно другую плоскость и говорит, как вы помните: «Что искушаете Меня, лицемеры? Покажите мне динарий… и т. д.»(ср. Мф. 22:18-21, Лк. 20:23–25). Когда приносят монету, Господь Иисус говорит именно об изображении и надписи. Таким образом (здесь, я говорю совершенно формально, но научный подход предполагает непременно формальный подход в том числе), речь идёт именно об изображении и надписи в их целостности: «И говорит им: чьё это изображение и надпись? Говорят Ему: кесаревы» (Мф. 22:20, 21, ср. Лк. 20:24). Спаситель кратко совершенно отвечает: «… итак отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу». (Мф. 22:21, Лк. 20:25).

Если остановиться на этом кратком диспуте с точки зрения нас интересующей, то можно обратить внимание на то, что Господом используется в качестве апологии Своего учения именно изображение и надпись на определённом предмете. В данном случает это монета, которая для противников Христа была просто денежным знаком, и иначе они её никак не рассматривали. Но Господь Иисус Христос не говорит о монете, Он совершенно ничего не говорит о налогах, выплатах или чём-то таком «экономическом», что интересовало иудеев. Он говорит совершенно о другом — о том, что нужно каждому воздавать своё: кесарево — кесарю, Божие — Богу, но ссылается Он именно на изображение с надписью, которая в данном случае является как бы печатью, которая запечатлевает данный предмет (в данном случае этот предмет является денежным знаком) как обозначающий некоторую ценность. Таким образом, эта печать приобретает совершенно особый смысл. Так было принято издавна: монеты, деньги как особо значимые предметы запечатлевались образом царя, монарха, который таким образом подчёркивал свою власть, силу, авторитет. Помещение изображения на монете имеет определённый многообразный смысл, пока ещё не сакральный, но, тем не менее, в любой языческой религии отношение к царю сравнивается или прямо приравнивается к отношению к богу, божеству. Цари участвуют в жертвоприношениях и т. д. Всё это так или иначе связано с культом. Конечно, здесь ещё нет речи о прямом религиозном употреблении изображений, но изображение и надпись представляются здесь как некоторый знак некой особой чести, воздаваемой царю, а также сказано: кесарево — кесарю, Божие — Богу, то есть некоторая проводится параллель. Пока на этом остановимся.

Беседа с Никодимом

Второй текст в Евангелии, где говорится об изображении, — это беседа Спасителя с Никодимом (Ин. 3:1–21), в которой Господь Иисус Христос говорит о том, что «… как Моисей вознёс змию в пустыне, так должно вознесену быть Сыну Человеческому» (Ин. 3:14). В данном случае Господь уже непосредственно использует реально существовавшее материальное изображение как некоторый знак, обозначающий Его подвиг. Здесь речь идёт не об антропоморфном изображении, а об изображении зооморфном, которое однако было окружено религиозным почитанием. Оно уже в это время не существовало, но являлось несомненно религиозным знаком, который Господь прилагает к Самому Себе. Иначе говоря, в данном случае несомненно, что речь идёт об аллегорической иконе Иисуса Христа, примеряемой, так сказать, Им к Самому Себе. Конечно, это аллегорическая икона, потому что это зооморфное изображение, но тем не менее этот образ, который использован из Ветхого Завета, — едва ли ни единственный образ, который здесь по контексту подходит к беседе Христа с Никодимом, и таким образом является первым употреблением изображения в религиозном и собственно христианском смысле, потому что это Сам Христос. Это христианский смысл изображения, хотя оно аллегорическое.

Если подходить научно, то мы должны системно рассматривать эти материалы и ставить однородные явления в один ряд. Мы имеем два упоминания, два предмета — динарий кесаря и ветхозаветного змия, в отношении которых оба раза говорится в христианском смысле (как учении Христа) об изображениях. В первом тексте говорится о человеческом (царском) изображении, во втором — об изображении зооморфном, но в обоих случаях эти два изображения связаны с учением Иисуса Христа. Во втором случае акцент сделан непосредственно на образе Его страдания. Здесь выстраивается некоторая уже связь между этими изображениями, что нам и необходимо.

В доме сотника Корнилия

И наконец, очень важным текстом является описание крещения сотника Корнилия апостолом Петром в Деяниях апостолов (Деян. 10:1–48). Здесь мы встречаем рассказ о том, как Пётр со своими спутниками приходит в дом сотника Корнилия, расположенного к иудеям и уже отошедшего от своей языческой религии, но не понявшего как следует иудейской религии. Ему было открыто, что придёт человек, который научит его истинной религии. Здесь существенно то, что Корнилий был италийского происхождения, он сотник италийского полка, богатый человек. Это видно по признакам, описанным в Деяниях апостолов, — у него кроме воинов есть слуги (Деян. 10:7). Не каждый центурион имел слуг. Центурионы были богатые и бедные. Корнилий был богатым состоятельным человеком, он имел возможность выбирать друзей, он был не одинок в своих взглядах (Деян. 10:24), это была целая группа офицеров этого полка.

Я не думаю, что в доме Корнилия сотника были идольские изображения, которые распространены были у язычников. У каждого италика были изображения домашних божеств — ларов и пенатов. Корнилий разочаровался в своей религии. То есть где-нибудь на чердаке или в подвале лары и пенаты, может быть, и лежали на всякий случай. Но в доме Корнилия было наверняка много изображений просто как таковых. Во-первых, это были портреты предков, они были обязательны в каждом доме. Во-вторых, римская культура вообще была расположена к изображениям: всё вплоть до дверных ручек имело изобразительный характер, всюду были изображения. Это были сосуды, конечно, это могли быть какие-то настенные изображения и т. д. Они несомненно были, но были обязательные изображения: именно римского императора и римского орла, которые он не только имел, но и носил на себе. Без этих двух изображений он не мог бы быть офицером римского войска. Неслучайно Пётр не хотел сначала идти в его дом. Но, кратко говоря, на дом Корнилия сотника сходит благодать Святого Духа (Деян. 10:44). И иудеи удивились, что Дух Святой сошёл на язычников (Деян. 10:45). Иногда в богословской литературе это событие называют Пятидесятницей язычников — событием, уравнявшим иудеев и язычников действием Святого Духа. Я думаю, что эту встречу можно вполне интерпретировать как благословение для апостолов проповедовать в греко-римском мире так, как это свойственно греко-римской традиции, то есть невзирая на эти изображения. И дальше следует в самом деле воцерковление греко-римского искусства в катакомбах уже по существу со II века.

Таким образом, существует некоторый ряд текстов, которые позволяют говорить, что в Новом Завете существуют некоторые вполне законные, так сказать, предпосылки иконопочитания. И мы получаем основания, чтобы принимать иконы как подлинное исконное христианское искусство, восходящее действительно к I веку, как об этом говорит наше Предание.

Протоиерей Александр Салтыков, декан факультета церковных художеств Православного Свято-Тихоновского Государственного Университета

Доклад на тематитческой научно-практической конференции во Владивостоке

---