Статьи

Стимулировать развитие приходской жизни

01.11.2010

12 октября 2010 года в Москве в Зале церковных соборов храма Христа Спасителя состоялась встреча Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла с участниками IV Международного фестиваля православных СМИ «Вера и слово». В ходе встречи Святейший Патриарх Кирилл ответил на вопросы журналистов, представлявших православные издания различных регионов России, ближнего и дальнего зарубежья.

— Ваше Святейшество, вот уже полтора года идет реформа органов церковного управления. В чем основная сущность проведенных реформ? И второй вопрос: а что будет дальше? («Журнал Московской Патриархии»)

— Думаю, мы завершили реформирование центрального церковного аппарата, и в ближайшее время я не вижу каких-то задач, которые бы не были покрыты работой одного из синодальных учреждений. В случае возникновения таких задач не исключено, что будут создаваться рабочие группы, а может, и учреждения, но нельзя до бесконечности увеличивать аппарат, потому что это дорого стоит.

С другой стороны, нужно иметь компактный и хорошо отлаженный механизм для того, чтобы работать с существующими проблемами. В Патриархию поступает огромное количество писем, документов, обращений, приглашений участвовать в разного рода мероприятиях и т. д. Конечно, можно все это откладывать в долгий ящик и никогда не отвечать, но это будет означать, что Церковь отказывается от диалога с обществом.

Я уж не говорю о том, что бывают и жгучие внутрицерковные проблемы, когда к Патриарху обращаются не только правящие архиереи, но и священники, монахи. Можно, конечно, сказать: «А, не владыка писал — тогда это не мой вопрос». А можно отдать специалистам, которые все изучат, посмотрят, что правда, а что, может быть, нет, и подскажут, что нужно сделать для решения проблемы.

Вот главная задача, которая перед нами стояла, — создать такой механизм, который позволил бы отвечать на все эти человеческие воздыхания, на все вопросы, на все проблемы. Кроме того, механизм должен обеспечивать подготовку на основе аналитики, проектов решений для церковного руководства. Можно принять решение на основании своей интуиции, своего собственного жизненного опыта, и, наверное, этот элемент в процессе принятии решений всегда будет занимать важное место, особенно на уровне Патриарха. Но для того чтобы не ошибиться, нужна объективная аналитика.

Отсюда и возникла идея создать такой состав синодальных учреждений, чтобы каждое из них имело свое поле деятельности, покрывающее очень большой спектр общецерковных задач. Помню, как в бытность председателем Отдела внешних церковных связей я был уполномочен решать те вопросы, которые сейчас делят между собой четыре ведомства. Но одновременно аналогичные проблемы поручалось решать кому-то еще, и порой наши компетенции и наши усилия пересекались. К счастью, эти пересечения не приводили к нарушению братских отношений, но в какой-то момент могли возникнуть недоразумения: «Почему же ты там, где мне сказали работать? Я плохо работаю или еще что-то?». Так вот, сегодня ни одно поле деятельности не пересекается с другим. Я внимательно слежу за тем, чтобы при распределении документов по Синодальным учреждениям каждый занимался своим делом — у каждого огромная повестка дня. Конечно, уже сейчас я чувствую — и не только я, но и внешний мир чувствует — очень значительные изменения.

Поэтому первая причина произведенных перемен — это желание иметь профессиональный коллектив людей, способных помогать и Патриарху, и Синоду в принятии правильных решений. Кроме того, такого рода система консолидирует все церковное управление, исключая опасность разного рода конкурирующих тенденций. Это тоже очень важно, потому что все мы сейчас работаем как одна семья, и мы это чувствуем. Благодарю Бога за ту атмосферу, которая сложилась среди руководителей синодальных учреждений.

— Ваше Святейшество, сегодня для решения многих социальных проблем необходима помощь добровольцев, но лишь небольшое количество молодых людей интересуются добровольческой деятельностью. Как Вы считаете, как Церковь может стимулировать развитие волонтерского движения в России? (Нижегородская епархия, радио «Образ»)

— Мы только что говорили здесь о создании синодальных учреждений. Реорганизация Синодального отдела по социальному служению и благотворительности привела к тому, что в масштабах всей Церкви была организована работа по оказанию помощи пострадавшим от пожаров. Это очень яркий пример того, как структура может помочь организовать процесс.

На Архиерейском совещании, состоявшемся в феврале нынешнего года, было принято решение о том, чтобы в каждой епархии была создана примерно та же структура, что и в Патриархии. В каких-то епархиях, может быть, и не в полной мере, в каких-то епархиях могут быть созданы несколько иные учреждения — жестких инструкций никто никому не дает; но важно, чтобы на уровне епархий были профессиональные работники, способные организовать, в числе прочего, социальное служение, а также деятельность в области образования, работу с молодежью и т. д.

Но сейчас речь идет не о епархиальном уровне. Знакомясь с отчетами епархиальных архиереев, я вижу, что практически везде все это уже существует. В одних епархиях это более развито: есть специальный бюджет, есть люди на зарплате. В других эту работу ведут по совместительству священники, что, может быть, не самый лучший выход, но если получается, то почему бы и нет? Но на уровне благочиний нам нужно иметь, по крайней мере, трех профессиональных специалистов, которые получали бы зарплату,  — это специалист в области социальной работы, специалист в области работы с молодежью и профессиональный педагог-методист.

Также и в крупных, материально состоятельных приходах должны появляться свои освобожденные сотрудники, на полный рабочий день, с зарплатой, причем с нормальной зарплатой, перед которыми настоятель ставил бы конкретные задачи в области организации социальной деятельности, благотворительности, молодежного служения и образования. Настоятель не может заниматься всеми этими вопросами. Он должен только формулировать задачи — может быть, вместе с приходским советом, вместе с благочинным, — а потом наблюдать за тем, как эти задачи реализуются.

Приведу простой пример. Приглашают в приход специалиста для работы с молодежью. В приходе на Литургии присутствует десять молодых людей. Ставится задача — к концу года должно быть двадцать. Это профессиональная задача. Это не значит, что сотрудник будет хватать за руки людей и вести их насильно на службу. Но это означает, что он должен так организовать работу с молодежью, чтобы в результате число молодых прихожан выросло не меньше чем на 100%.

Если это поручить священнику, который и без того обременен семьей, заботами, требами, богослужениями, то это сверхдолжная задача. Мы не можем требовать от человека так много, хотя, конечно, есть отдельные выдающиеся священники (и, кстати, до недавнего времени только они этим и занимались). Но сейчас наступает время, когда нужно привлекать мирян. Для этого в Свято-Тихоновском университете мы открыли специальный факультет для подготовки специалистов во всех этих трех областях; обучение началось уже в этом году. Кроме того, на двух площадках в Москве — на базе школы «Вера и дело», работающей при поддержке правительства Москвы, и на базе Патриаршего молодежного центра при Даниловском монастыре — работают курсы по ускоренной подготовке людей, способных на уровне благочиний и приходов осуществлять это служение.

Думаю, такое реформирование приходской жизни и потянет за собой всю эту активность. А если не будет специалистов и не будет бюджета, то организовать все исключительно на добровольных усилиях не удастся. Однако и работать в полном масштабе только за зарплату невозможно. Обязательно должны быть добровольцы, потому что добровольное служение человек воспринимает как свой дар Богу. Это не только осуществление конкретных добрых дел, но и важнейший процесс воспитания личности и всей приходской общины. Наверное, мы не сразу достигнем необходимых показателей, но мы уже стали на этот путь и, Богу содействующу, будем иметь результаты в ближайшем будущем.

— 2010 год стал знаменательным для нашей Церкви прежде всего тем, что начал действовать общецерковный приходской устав. Как бы Вы могли оценить первые результаты его работы, а также результаты работы епархиальной судебной системы? (Интернет-сообщество «Устав»)

— Устав был создан не потому, что кому-то захотелось инициировать некие новации. Принятием этого устава завершился долгий и сложный процесс приведения реальной приходской жизни к тем нормам, которые проистекают из канонической традиции Православной Церкви. Эти канонические нормы были нарушены в 1929 году, когда был принят закон, запрещающий священникам принимать какое-либо участие в административной, финансовой, хозяйственной жизни церкви. Священник был поставлен на уровень наемника, с которым приходской совет должен был заключать трудовой договор. В послевоенные годы, когда церковная жизнь в Советском Союзе несколько нормализовалась, когда стали открываться епархии, приходы, духовные школы, на этот закон закрыли глаза. Его не отменяли, но и не требовали строгого исполнения; и так все это продолжалось до 1961 года.

Тогда, как вы знаете, Н. С. Хрущев и правительство предприняли решительные меры по окончательному разгрому Православной Церкви. Все это проистекало из горячего желания построить к 1980 году научно-техническую базу коммунизма — с тем, чтобы уже тогдашнее поколение советских людей жило при коммунизме.

Я хорошо помню эти лозунги, которые висели у нас в классе: «Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме». Мы сейчас улыбаемся, но тогда было, конечно, не до улыбок, потому что главная задача на идеологическом фронте сводилась к тому, чтобы ликвидировать Церковь, и ликвидировать так, чтобы мир не очень протестовал, потому что все эти резкие движения тогдашней власти воспринимались в мире чуть ли не как демократизация, как «хрущевская оттепель».

Вот тогда и была разработана хитроумная система разрушения Церкви изнутри. Надо было разрушить приходы, надо было их закрыть. А для этого нужно было отстранить священников от руководства приходами, ввести в приходское руководство светских людей, назначенных местными властями, — чтобы приход подчинялся не настоятелю и не архиерею, а местным властям и, в конце концов, тем органам власти, которые контролировали религиозную жизнь и перед которыми была поставлена задача уничтожить Церковь. Тогда и вспомнили о законе 1929 года, и в 1961 году принудили Церковь внести в свой внутренний Устав такие изменения, которые бы соответствовали действующему законодательству, то есть закону 1929 года. После этого и началось массовое закрытие храмов, потому что во главе приходов встали светские люди, разного рода отставники, а иногда и действующие «товарищи», перед которыми была поставлена задача ликвидировать приходы.

Я был свидетелем всего этого — как раз на эти годы пришлось мое сознательное возрастание в вере, желание стать священником. Я помню, какое страдание эти гонения приносили людям, когда храмы закрывались десятками, но при этом власть уверяла, что не применяет никаких административных мер: «верующие, мол, сами приняли такое решение; приходской совет постановил после смерти пожилого священника не заключать договор с другим, это их право». И разрушение Церкви осуществлялось, как мы бы сказали, в правовом поле того времени…

Церковь тяжело пережила это по- трясение, и поэтому, когда времена изменились, возник вопрос о новом приходском уставе. Но сразу выйти на канонический уровень — когда в соответствии с канонами ответственность за приход несет через настоятеля правящий архиерей, — было невозможно, потому что резкие повороты всегда сложны, а в то время еще и отношения Церкви и государства не вышли на достаточный уровень. И окончательно все точки над i мы по милости Божией поставили только в этом году.

Поэтому те, кто выступает против нового устава, называя его недемократичным, не знают, о чем говорят, не знают, что они отдают дань тем самым гонителям, которые, используя тогдашнюю схему, разрушали Церковь. С другой стороны, следует понимать, что вне зависимости от того, какая политическая система существует в государстве, Церковь основывает свою деятельность не на господствующих в обществе политических моделях, а на своем собственном каноническом предании, которое идет от святых апостолов. Всякая попытка это предание откорректировать, подогнать под современные политкорректные модели всегда оборачивается бедой для Церкви.

Я благодарю Бога, что сейчас среди духовенства, среди народа Божиего есть ясное понимание того, что Церковь должна жить по своим собственным законам, и приходской устав 2010 года является документом, который помогает приходам по таким законам жить.

—Ваше Святейшество, скажите, пожалуйста, будут ли создаваться фонды помощи многодетным семьям священнослужителей? (Сайт «Милосердие.ru»).

— У нас в советское время был пенсионный комитет. Церковные люди старшего поколения помнят, что священники тогда не получали государственных пенсий, и поэтому все пенсионное обеспечение было на самой Церкви. Пенсии были очень небольшие, поэтому выход на пенсию для священника был катастрофой, особенно если у него были какие-то обязательства перед детьми или внуками.

Сегодня священники получают государственную пенсию, но эта пенсия опять-таки не обеспечивает достаточного уровня жизни для человека, имеющего обязательства по отношению к другим людям, а священник, даже пенсионер, всегда такие обязательства имеет. Поэтому мы сейчас прорабатываем возможность создания в Церкви собственной системы поддержки священников, выходящих на пенсию, и не только священников, но и архиереев, а также вдов и сирот священников. Ведь нередко жены священнослужителей в случае утраты кормильца также не защищены материально на постоянной основе. Им, конечно, помогают приходы, но важно, чтобы у людей было чувство защищенности, и над этим мы сейчас работаем. Пока не могу сказать ничего определенного, есть много разных предложений, но очень хотелось бы в обозримом будущем создать систему, которая бы достойно поддер- живала наше духовенство.

 

 

---