Статьи

Православное сознание и китайский мир:

14.11.2006

Протоиерей Дионисий Поздняев, настоятель общины святых первоверховных апостолов Петра и Павла в Гонконге

О РЕАЛЬНОСТЯХ

Одним из соблазнов восприятия Китая внешним миром всегда была тенденция к построению мнимой реальности, в которой отражались в большей степени мысли европейцев о китайском мире, нежели реальности подлинные. Спекуляции и гротескные построения способствовали созданию разнообразных мифов о Китае, уводивших их авторов и слушателей от подлинной реальности. Такие виртуальные образы Китая создаются и сегодня. К сожалению, приходится встречаться с ними и в современном православном сознании. Встречаются как образы наивно-романтические, поэтизирующие Китай, так и образы враждебного Китая, демонизирующие эту великую страну. Пожалуй, основной вектор в восприятии китайского мира сегодня направлен на поиск его экзотических черт, складывающихся в романтические образы «загадочного Китая», «застенной империи», «запретного города», «недвижного Китая». Встречаются, правда, и образы, навеянные апокалипсическими настроениями или же излишней политизированностью. На основании этих иллюзорных образов порой строятся удивительные стратегии отношений с Китаем, спектр которых разнится от концепции «Пекин - Четвертый Рим» до идеи крещения китайцев с целью защиты России от мифической «желтой угрозы». Неомифологическое восприятие Китая, акцентированное на поиске опасности и угрозы, не только мешает миссионерской деятельности, но и формирует среду для развития конфликтных взаимоотношений.

ДУХОВНЫЕ ПРАКТИКИ

С другой стороны, широко всем нам знакомое увлечение духовными практиками Востока - важный фактор роста интереса к Китаю, формирующий в обществе, теряющем религиозное сознание, иной миф: миф об обществе конфуцианской гармонии, реализующем стремление к добродетельному и мудрому благобытию человека. Наряду с глубоким научным интересом, направленным на изучение истории диалога Китая и Запада, мы можем наблюдать появление тенденции поиска созвучий и совпадений в методиках духовных практик Китая и христианского мира. Развитие этой тенденции служит укреплению еще одной мифологии о Китае, в которой последний служит символом пути развития традиции, противополагаемой постхритианскому секулярному западному сознанию. Поиск аналогий несхожести России и Китая с Западом своей обратной стороной имеет рост тенденции изоляционизма, чувства собственного превосходства, усилиния национализма. В процессе развития этой мифологии православное сознание сталкивается с вопросами об определении границ допустимого соприкосновения с духовными практиками Китая. Означенная «позитивная» мифология Китая часто становится источником вдохновения для разнообразных плодотворных дискуссий, однако вместе с тем содержит в себе опасность порождения жестоких внутренних конфликтов при столкновении с подлинными реальностями Китая, приводящих к неспособности к миссионерской деятельности.

ПОИСК ОРИЕНТИРОВ

Если пытаться в двух словах описать основную характерную особенность современного китайского мира, скорее всего, следует использовать выражение «эпоха перемен» или «эпоха перехода». Экономические, социальные, культурные сдвиги, происходящие в Китае, по своим масштабам, пожалуй, не знают себе равных в истории. Основные проблемы сегодня лежат не в области социологии или экономики, их корни – в разрушении привычной системы ценностей, кризисе веры (как в индивидуальном плане, так и в масштабах всего общества). Сегодня перед Китаем, возможно, острее даже чем в остальном мире, стоит проблема духовного голода. Поиск веры, поиск надежды, поиск смысла бытия, как для многих китайских интеллектуалов, так и для простого народа стал одним из важнейших внутренних мотивов.

Почва для крушения ценностных ориентиров была подготовлена трагической историей Китая в последние полтора века: опиумные войны, полуколониальная зависимость от западных держав, крушение империи, стремительная вестернизация, коммунистическая революция, эпоха «большого скачка» и так называемой «великой культурной революции» разрушили традиционное сознание Китая. После крушения культа Мао некоторые отвратились от всякого рода веры и поиска ее необходимости, однако большинство в Китае не удовлетворилось идеалами поиска материального благополучия, которые, по определению, не могут быть стержнем ни для существования страны, ни для существования личности. Образовался своеобразный «двойной вакуум»: китайское сознание столкнулось с болезненной проблемой невозможности формулировки адекватного ответа на вызовы современного мира исходя из оснований традиционной китайской мысли или фактически отвергнутых идеалов коммунизма. В новой ситуации христианство оказалось способным дать ответ на фундаментальные вопросы бытия для многих китайских интеллектуалов в большей степени, чем, скажем, даосизм или буддизм.

Вместе с тем, важнейшая черта Китая последних 20 лет – частичное разочарование в «либеральных ценностях», рост настроений традиционализма, попытка обратиться к собственным корням (прежде всего, конфуцианским) для сохранения национальной идентичности. Этот процесс набирает силу, внутри китайского общества сегодня как никогда важна тема противостояния консерватизма и либерализма, в которой консерватизм связывается прежде всего с конфуцианством, национальной традицией. Приоритет тут отдается не поиску истинного пути, а сохранению национальной идентичности и устойчивой стабильности общества. При этом общество, что характерно для языческого сознания, безусловно доминирует над личностью. Конфуцианство выглядит привлекательным для официальных властей в силу того, что оно базируется на фундаментальных ценностях китайской цивилизации, выступает как инструмент укрепления центральной власти, обладает достаточно хорошими социальными технологиями, с помощью которых бюрократия осуществляет контроль над обществом, а также является гибкой системой, способной к кардинальной корректировке своих собственных принципов. При всем сказанном, конфуцианство, однако, не решает проблемы духовного голода в Китае.

80-е годы XX века стали периодом развития и роста всех религиозных течений в КНР (в том числе и сектантского толка, как, например, печально известная секта ФАЛУНЬГУН), однако рост христианства был и остается самым стремительным. Сегодня ни одно из религиозных течений Китая не является доминирующим, число христиан в Китае составляет около 5-6 процентов от всего населения страны, буддистов – около 7 процентов. Однако динамика роста числа христиан удивительна: ежегодно на 13 процентов больше становится как католиков, так и протестантов. В основе этого феномена, уже получившего название «христианская лихорадка», помимо прочих важных причин стоит особо отметить открытость христианства всем слоям китайского общества. Христианство сегодня в Китае не воспринимается как «иностранная религия» с негативным содержанием такого понятия. Более того, «иностранный» характер христианства отвечает движению Китая в сторону возрастающей открытости внешнему миру под влиянием процессов глобализации, что придает христианству в глазах многих дополнительную ценность. Важнее всего, пожалуй, то, что отличает христианство от традиционных религиозных китайских систем: Богочеловеческая Личность Христа, вера в Единого Бога, учение о Спасении, Благая весть о Спасении, дающая веру, надежду и любовь человеку – вне зависимости от его социального положения. Помимо ценностей морального порядка, интеллектуальной картины мира, догматического сознания и ритуала, в полноте присутствующих в традиционных для Китая религиях, христианство приносит благую весть о Спасении, говоря не только о построении социума, но и о личной духовной практике, осуществляемой в лоне религиозной традиции.

КЛЮЧЕВОЙ ВОПРОС

Ключевым элементом в развитии культурно-исторического процесса, как, впрочем, и везде, в Китае будет являться положение не определившейся на сегодняшний период основной духовной традиции и ее связь с традициями религиозными, культурными, социальными и народными. В настоящее время идет процесс поиска этой духовной традиции. Православие, хранящее живой и творческий опыт духовной практики, Иисусовой молитвы и священнобезмолвия, подвижнической иноческой жизни, сформулировавшее богословское учение об обожении человека и освящении мира, дающее причастие благодати Божией в Таинствах Церкви, учащее о Пути, Истине и Жизни сегодня, мало знакомо китайскому миру, хотя именно православная духовная традиция, являющаяся живым путем к Истине, могла бы стать ответом на поиски китайского духа и сознания сегодня, если была бы открыта китайскому миру и сообщена ему на понятном языке.

Вместе с тем необходимо отметить, что отношение властей Китая ко всем религиозным движениям характеризуется опасением роста влияния религии в обществе. Для властей, осознавших всю значимость религиозной мотивации для личности (шокирующим было понимание готовности людей умирать за веру после событии 11 сентября в США), а также значимость влияния религии на жизнь социума (другим шоком было понимание того, что число последователей секты Фалуньгун в считанные годы превысило число членов компартии Китая), основной стратегией построения отношений с религиозными течениями и организациями стала попытка «адаптации религии к социалистическому обществу» и пресечения неофициальной или подпольной, неконтролируемой религиозной деятельности. Все это определяет в целом ужесточение курса религиозной политики властей КНР в последние годы. На фоне роста всякой религиозной активности в стране такая политика также способна формировать почву для развития конфликтных отношений между религией и властью

Экскурсии для китайцев

Храм Казанской иконы Божией Матери, расположенный на Эгершельде, – единственный в городе, где проводятся экскурсии для китайских туристов. Его настоятель протоиерей Ростислав Мороз позаботился о том, чтобы в храмовом помещении были размещены таблички на китайском: на солее – запрещающая, около икон – разъясняющие. Жители Поднебесной, порой впервые, соприкасаются с православием и знакомятся с культурообразующей религией государства российского. Рассказывает экскурсовод Елена Андреева:

- Работаем три сезона. Наплыв туристов бывает разным, в зависимости от времени года и от праздников в самом Китае. Пик, конечно, приходится на лето. Тур по городу проложен через наш храм. Мы здесь их встречаем, рассказываем о Господе, даем первичные понятия о Церкви, как креститься, как молиться. У них возникают вопросы, все-таки интерес к православию есть у большинства, кому не интересно – просто не заходят в храм. Встречаются даже такие, у которых есть крещеные родственники, и, естественно, они стараются привезти домой подарки. В храме у нас распространяется катехизис на китайском языке. А некоторые китайцы не отличают православия от католицизма, мы разъясняем и это. Очень много вопросов задают дети. Иногда встречаются вопросы по иконографии, например, почему отличаются иконы Харбинского храма-музея от наших современных и т.п.

Социальный состав групп тоже самый разный: приезжали профессора из Пекина, были и простые люди. Особо запомнилась одна детская группа: ребятишки молились в храме, а потом уже на улице сидели и рисовали церковь. В общем китайцы, как и мы, все абсолютно разные люди. Одни говорят, что верят только в себя и доллар, другие наоборот стремятся к Богу. Здесь много негатива по незнанию порой вносят наши переводчики в турфирмах, которые искажают информацию о православной церкви: говорят, что это архаизм, что в храмы ходят только одни бабушки. Мы-то знаем, что это не так и пытаемся донести до наших посетителей. Если человек интересуется, то его надо знакомить с церковью, всегда помнить, что храм, в котором мы находимся это не наш храм, а храм Божий. У наших соотечественников нужно воспитывать терпимость к людям другой национальности, памятуя о словах апостола, что во Христе «нет ни иудея, ни эллина, но все и во всем Христос».

---