Сквозь стихию и время. Островной монастырь в условиях экстрима

Ледяной шторм, обрушившийся на Владивосток 19 ноября 2020 года, серьезно повредил системы жизнеобеспечения, оставив многие тысячи людей без тепла, воды и света. Не обошли последствия стихии и православные храмы. О том, как удается выжить в условиях чрезвычайной ситуации в монастыре на острове Русский, а также о повседневной жизни Серафимовской обители, ее необычных гостях и монастырских промыслах корреспондент портала «Приходы» попросил рассказать ее игумена Климента (Кривоносова).

Отец Климент, а на Вашей памяти было что-то подобное этому ледяному шторму?

– Нет, я с таким еще не сталкивался, и местные жители тоже подобного не припомнят, по крайней мере за последние пятьдесят-шестьдесят, а может, даже 70 лет.

Случившееся сильно сказалось на повседневной жизни обители?

– Да, можно сказать, в режиме чрезвычайной ситуации живем. Ледяной шторм оставил без электричества весь остров Русский, нет электричества и у нас. Очень плохая мобильная связь, нет интернета. Хорошо, что есть вода: водоканал подпитывает нас, кроме того, имеется своя монастырская скважина. И котельная у нас тоже автономная, имеется дизель-генератор, который на солярке работает. Благодаря этому есть отопление в храме, братском и трапезном корпусах – всех насельников разместили в тех постройках, где есть тепло. 

Немало с проблем связано и с тем, что со времени ледяного дождя был закрыт мост, который соединяет остров Русский с материком, из-за этого у нас ощущается острая нехватка хлеба и топлива. На паром суточная очередь, но благодаря ему надеемся в ближайшее время получить хлеб и лекарства, которые нужны болеющим из числа братии.

Несмотря ни на что, в храме службы совершаются по расписанию. На литургию в воскресенье смогли прийти местные прихожане, человек пятнадцать.

Служим и трапезуем сейчас по-афонски – при свечах. Готовим еду на газовых плитах.

Всё покрыто льдом. У нас обледенели постройки, деревьев много попадало на территории, есть несколько обрывов проводов. Даже куранты у нас на колокольне остановились. Картина красивая и жуткая одновременно. Очень надеемся, что всё это растает в ближайшие дни.

Утешает и обнадеживает то, что ледяной дождь случился 19 ноября, в день памяти преподобного Валаама Хутынского. В его житии описывается чудо, когда в июне, на первой седмице Петровского поста, к ужасу новгородцев выпал глубокий снег и ударил мороз. Преподобный приехал в Новгород к архиепископу Григорию на санях. Однако вскоре ужас сменился радостью: оказалось, что мороз убил червей, которые были скрыты в корнях ржи, а растаявший снег напоил жаждущую землю.

Верим, что и наше сегодняшнее испытание попущено нам по воле и милости Божией для нашей пользы, исправления и назидания. И первое, что здесь видится, – ненадежность современной постиндустриальной цивилизации с ее прогрессивными технологиями и прочими «гарантированными» благами и преимуществами. Всё это ни во что вменяется при малейшем испытании и попущении от Господа, Ему же слава во веки веков.

Скажите, пожалуйста, отец Климент, а есть ли возможность как-то помогать тем, кто пострадал? 

– Наша обитель всегда помогает нуждающимся из числа жителей нашего микрорайона, и даже сейчас мы стараемся поддерживать продуктами наших прихожан, да и захожан малоимущих. К сожалению, какую-то серьезную поддержку оказать мы сейчас не можем, потому что в такой чрезвычайной ситуации сами нуждаемся в подмоге.

Очень важную помощь местному населению оказывает МЧС: машины спасателей привозят в наш район и другие районы острова газовые плитки, людям раздают горячую еду.

Хотелось бы побольше узнать о Серафимовском монастыре. Ваша обитель находится на острове Русский, где несколько лет назад был выстроен кампус крупнейшего на Дальнем Востоке университета. Есть ли среди ваших прихожан студенты, преподаватели? Вообще, имеются ли у обители прямые контакты с этим вузом?

– Отдельные прихожане из числа студентов есть, но это единицы. Мы находимся довольно далеко от университета – он на противоположной стороне острова, и учащимся там православным проще в городские храмы поехать, чем к нам.

Есть среди наших прихожан и несколько преподавателей университета.

Что же касается сотрудничества, на постоянной основе мы его не ведем: это чисто светское учреждение, и они вынуждены очень осторожно относиться ко всяким контактам с представителями религии. Тут надо принимать во внимание особенность региона: в силу событий прошлого здесь меньше ощущаются связи Церкви с армией, с образованием, чем, например, в Центральной России, здесь всё более секулярно.

При этом, надо сказать, в Дальневосточном федеральном университете действует кафедра теологии, у нее есть связи с епархией, там преподают, в том числе, священники.

Тем не менее, в контактах с представителями университета я не мог не увидеть, что они не могут переступить через некий барьер светскости – это, например, стало заметно при обсуждении идеи установить на территории кампуса ларек нашего монастыря с православной литературой.

Ваш монастырь обустраивался вокруг одного из немногих сохранившихся на Дальнем Востоке дореволюционных храмов; в нынешнем году ему исполняется 106 лет. Получается, это был один из первых храмов в России, посвященных преподобному Серафиму. А для братии монастыря имеет какое-то особое значение именно этот святой?

– Как и в любом монастыре, со святым, которому посвящена эта обитель, чьи мощи в ней находятся, у братии особая связь, особые взаимоотношения. Мы преподобному Серафиму ежедневно служим молебны – буквально с первого дня начала монашеской жизни на этом месте в 2001 году. Мы взяли для себя принятый в Троице-Сергиевой Лавре порядок: чтобы у нас день начинался с молебна, мы служили его, особо молитвенно вспоминая Серафима Саровского. А дальше у нас проходил день таким же распорядком, как в Лавре.

С 2013 года мы перешли на немного другой устав суточного времени: по-прежнему служим каждый день молебен святому Серафиму Саровскому, но теперь уже вечером. Мы к батюшке Серафиму относимся с большой любовью, он нам близок, как член семьи, как отец наш духовный.

Вы упомянули, что вначале в устроении монастыря за основу был взят устав Свято-Троицкой Сергиевой Лавры. А сейчас какие-то собственные традиции уже выработались?

– Знаете, складывание традиции в настоящем, высоком смысле требует нескольких поколений – только по прошествии этого времени можно говорить серьезно о каких-то монашеских традициях. Мы на этом месте первое поколение монахов, можно сказать, первопроходцы, и сами, на своем опыте, на ошибках пробуем разные варианты.

Сначала мы начали с такого общепринятого распорядка суточного времени и устава, какой принят в Троице-Сергиевой Лавре. Но в 2013 году после поездки на Афон, в ряд других монастырей я принял решение, и мы перешли на другой распорядок: сейчас мы служим утреню утром, а вечером совершаем повечерие. Полуночница у нас служится в четыре часа утра, то есть встаем в 3:30. Если кто-то бывал на Святой Горе, он увидит, что такой распорядок дня приближен к афонскому уставу. Но на самом деле, если мы посмотрим наш русский устав, то он дает тот же самый распорядок монастырский. Это нормальная для монастырей практика.

Ваш монастырь находится близ городской черты – по крайней мере, к нему можно доехать общественным транспортом. И в то же время окружают вас ландшафты, практически не тронутые человеком. Как бы вы могли охарактеризовать образ жизни и служения братии: это больше похоже на городские монастыри, где по понятным причинам акцент делается на приеме и окормлении паломников и прихожан, или все-таки не меньшее внимание уделяется трудовым и хозяйственным послушаниям? Ведет ли обитель какой-то промысел, может быть, занимается сельским хозяйством?

– У нас, пожалуй, компромиссное положение: мы и не городской монастырь в полном смысле слова, но и нельзя сказать, что наша обитель – это некая пустынь совсем в глуши. Город довольно близко, мы регулярно ездим туда за продовольствием, по каким-то хозяйственным нуждам. К нам много прихожан из города прибывает. Но, по сути, у нас жизнь сельская, потому что здесь совсем не так, как в городе. Неподалеку от нас совершенно дикий лес, куда можно уйти и уединиться. Рядом небольшой микрорайон – буквально несколько пятиэтажек и одна девятиэтажка, а мы находимся на окраине этого микрорайона.

Мне нравится такое положение нашего монастыря. С одной стороны, мы не занимаемся сельским хозяйством, у нас нет больших огородов, потому что это нерентабельно – проще выехать в город и купить овощи. Но чтобы братия не была праздной и чтобы финансово себя как-то поддерживать, мы занимаемся несколькими промыслами.

У нас есть ферма – семь дойных коров плюс телята. Имеется пасека примерно на сорок ульев: на медосбор мы ее вывозим куда-нибудь на медоносные места, а зимуют наши пчелы здесь. Также у нас работает пекарня, где мы печем сами хлеб. Вот такие наши три промысла. Плюс заботой братии остается строительство.

А самое главное – регулярные богослужения, прихожане, паломники. Вот такая наша жизнь.

А пекарня работает только для нужд обители, или другие тоже могут попробовать монастырский хлеб?

– Часть выпеченного хлеба мы реализуем, даже в город вывозим. Его с удовольствием берут.

В нынешней чрезвычайной ситуации монастырская пекарня была остановлена, так как тамошнюю электропечь нельзя подключить от имеющегося у нас дизельного генератора. Из-за отсутствия электричества на ферме два дня братия доили коров вручную, но сейчас мы приспособились перебрасывать электропитание на время утренней и вечерней дойки для подключения доильного аппарата.

Монастырь на острове Русский привлекает как паломников, так и туристов, в том числе зарубежных. Как Вы думаете, выносят ли туристы из таких посещений какие-то духовные уроки?

– Хочется надеяться, что выносят. Есть некоторые неожиданные свидетельства в пользу этого. Вот совсем недавно у нас была семья православных афроамериканцев. Они приехали, посмотрели, мы немножечко пообщались. А потом нам поступил денежный перевод из Америки, по-моему, из Пенсильвании. Для меня это было беспрецедентное событие: негритянская православная семья из одного из центральных американских штатов вдруг заинтересовалась нашим монастырем и даже выслала пожертвование со своими именами для совершения треб. Это что-то новое, никогда у нас такого не было.

И наши ближайшие азиатские соседи – корейцы, китайцы, японцы – тоже у нас бывают. В последнее время реже, надо сказать.

А вообще туристов много, или большинство посещающих Серафимовский монастырь на острове Русский – это паломники?

– Дело в том, что мимо нашего монастыря проходит дорога, которая ведет к часто посещаемой и активно действующей базе отдыха. Людей, в частности, привлекают предлагаемые там лечебные грязевые ванны. Много отдыхающих туда ездит, и, проезжая мимо Серафимовского монастыря, туристы заглядывают к нам. Особенно это чувствуется с мая месяца до октября, в пик туристической активности. В этот период у нас в разы больше гостей, чем зимой. Это особенно стало ощущаться после 2013–2014 годов, когда был открыт мост на остров.

И вы как-то стараетесь обратить на них внимание, ответить на их вопросы?

– Разумеется, в этом тоже вижу нашу задачу. Раз уж мы находимся территориально здесь, мы не можем совершенно изолироваться. Тем более, у людей есть интерес к обители. И я, и другие братия часто слышат: «Ой, у вас тут так здорово, у вас такая особая атмосфера». Конечно, мы не ощущаем в себе каких-то особенных дарований и стараемся не тщеславиться.

Тем не менее, заметно, что людям нравится в монастыре преподобного Серафима, им здесь интересно. К тому же наш монастырский храм несколько отличается от того, что люди привыкли встречать в приходских церквях на Дальнем Востоке: в нашем храме, в основном, деревянное убранство, в том числе монашеские стасидии, дубовый пол... Да и просто храм наш красивый, мне кажется. Людям он очень нравится.

Беседовала Наталия БУБЕНЦОВА

Фотографии со страницы Серафимовского монастыря 
в сети «Инстаграм»