Собор 1917 года: новый порядок епархиального управления в действии

Александр Мраморнов, кандидат исторических наукрассказывает о том, как в епархиях Русской Церкви документ, принятый Собором, применялся в жизни, как менялись органы управления и что с ними в результате стало.

Священный Собор 1917–1918 годов в феврале–марте 1918 года принял новые положения о епархиальном управлении и таким образом в епархиях Русской Православной Церкви был организован новый строй управления епархией, новые органы управления на местах.

Время было очень трудное: время гражданской войны, начинающихся гонений на Церковь. Наверное, весьма важно посмотреть, как в епархиях Русской Церкви документ, принятый Собором, применялся в жизни, как менялись органы управления и что с ними в результате стало. Пока я не могу сделать общего обзора по всем епархиям Русской Церкви: это невозможно ввиду слабого исследования данного вопроса. Потому что наши коллеги, историки Русской Церкви, еще не уделили должного внимания судьбам епархиальных советов, хотя, на мой взгляд, тема рецепции соборных решений на местах весьма актуальна, тем более, сейчас, когда мы празднуем 100-лети Священного Собора – крупнейшего собора в истории Русской Церкви.

В качестве примера я возьму одну достаточно крупную епархию Среднего и Нижнего Поволжья – Саратовскую епархию, где весной 1918 года было получено решение Собора о том, что надлежит сформировать новые органы епархиального управления. В конце мая для их формирования был открыт епархиальный съезд и продолжался до середины июня 18-го года. Именно им были избраны члены епархиального совета: протоиерей Алексей Хитров, протоиерей Евгений Шкинев, священник Николай Докторов и два мирянина: Петр Львов и Евгений Ониров. Причем, надо сказать, что остальные были достаточно известными епархии пастырями, но и мирянин Львов был тоже известен всей епархии, поскольку много лет исполнял обязанности и был секретарем духовной консистории. В этом, конечно, была определенная преемственность старой духовной консистории и новых органов епархиального управления. Также по соборному определению избирались и кандидаты в члены епархиального совета, что тоже было сделано на епархиальном съезде.

В июле 1918 года епархиальный совет в Саратове приступил к исполнению своих обязанностей. После торжественного молебна в архиерейском храме, который возглавил епископ Вольский Герман, викарий епархии, работа началась. Совет заседал практически каждый день, у него были присутственные дни, но время было тяжелое, время начавшихся гонений на Церковь и прозаседать в нормальном, деловом режиме ему пришлось не так долго.

Дело в том, что в начале августа 18-го года священник одной из саратовских церквей Михаил Платонов произнес проповедь, посвященную гибели последнего российского императора, его расстрелу, информация о чем была опубликована даже в советских газетах. Эта проповедь обратила на себя внимание местных революционных властей, которые усмотрели в ней контрреволюцию и собрались организовать большой судебный процесс против сказавшего проповедь. Случилось так, что епархиальные власти: совет, епископ отказались моментально назначить нового настоятеля на место священника Михаила Платонова, арестованного через несколько дней после своей проповеди. Это дало повод революционным властям организовать процесс не просто против конкретного священника, выступившего с призывом помолиться об упокоении души убитого бывшего государя, но и привлечь к революционной ответственности весь состав епархиального совета, не назначившего нового настоятеля в храм и таким образом, как они хотели представить это народу, содействовавшего контрреволюции. Естественно, здесь не надо говорить, что это яркий пример прямого вмешательства большевистской власти, якобы отделившей Церковь от государства, во внутрицерковные дела.

Вскоре, развивая это дело, мы видим арестованным практически полный состав Саратовского совета. Не буду рассказывать сейчас о ходе самого дела, которое дважды рассматривалось в революционном трибунале: в начале октября 1918 года и в январе 1919 года. После первого рассмотрения часть членов епархиального совета была выпущена на свободу, и они смогли приступить к своей работе.

Из следственного дела духовенства, которое мне довелось издать несколько лет назад, видно, как работал епархиальный совет. Во-первых, сам архиерей, который, естественно, по положению Собора, должен был заниматься делами епархиального совета, бывал и председательствовал в нем два раза в неделю: по понедельникам и четвергам. В его отсутствие председательствовал старший из члена совета клириков, и в это время решались все дела, связанные с назначениями на священнические места, переводами священников и прочие дела по епархиальному управлению.

Очень многие участники показательного процесса против духовенства и членов епархиального совета отмечали то, что епархиальный совет, несмотря на то, что был построен на новых принципах, введенных Собором, был очень тесно связан с прежней консисторией. Действительно, часть канцелярских сотрудников перешла от консистории. Но все-таки говорилось и о том, что епархиальный совет внес некое обновление в реальную церковную жизнь, повседневную церковность. А вот церковную констисторию большинство из свидетелей критиковали очень резко. Один из них говорил даже о консистории как о «пилатовой конторе». И все говорили, что про консисторию сказать ничего хорошего не приходится. Члены епархиального совета, естественно, старались преодолеть этот стереотип отношения к консистории, выработать новый порядок работы, но, повторю, что сделать это в условиях арестов и преследований было чрезвычайно сложно.

Тем не менее епархиальный совет продолжал работать в обычном режиме даже в 1919 году.  Например, к концу января этого года канцелярия Саратовского епархиального совета пронумеровала более 1500 исходящих документов, а в конце августа это число приблизилось к 7000. Это было сопоставимо с уровнем работы дореволюционной консистории, несмотря на то, что в это время шла гражданская война, во многих храмах фактически не было сбора средств на епархиальные нужды и жилось очень трудно. Тем не менее епархиальный совет работал.

К сожалению, уже в следующем 1920 году епархиальным советам пришлось фактически прекратить свою работу. Дело в том, что народный комиссариат юстиции выпускает специальное постановление о том, что прежние консистории, известные теперь, как писалось в циркулярном письме, под именем епархиальных советов, подлежат безусловной ликвидации. Циркуляр наркомюста так и назывался: «О прекращении деятельности бывших консисторий, ныне переименованных в епархиальные советы, действующих вопреки декрету об отделении Церкви от государства». Можно сказать, что большевики в своей антицерковной деятельности немного недосмотрели, и получилось, что практически два года после соборного постановления легальные епархиальные советы действовали по всей территории страны. В 20-м году после этого постановления многим из них уже пришлось либо переформатироваться в епископские канцелярии, либо полностью закрыться.

Несмотря на то что эта история епархиальных советов, действовавших по постановлению Собора, была такой короткой, думаю, что в ней много поучительного. И она еще подлежит своему рассмотрению во всей совокупности епархий Русской Православной Церкви, для того чтобы мы видели, какие формы епархиального правления история показывает нам как наиболее действенные и даже такие, при которых в условиях гонений удается выживать и выполнять ту благую весть, которую всегда призвана выполнять Церковь.

1917. Живая история — совместный проект журнала «Фома» и радио «Вера», посвященный столетию революционных событий.

Все лекции цикла можно посмотреть здесь.