Игумен Климент: "Критерий духовного благоустроения монастыря – место Евхаристии в его жизни"

В конце 2015 года во Владивостоке прошла научная богословская межъепархиальная конференция «Евхаристия и приходская жизнь: традиции и современность». Представители ведущих богословских вузов страны обсудили один из важнейших вопросов христианской веры – Евхаристию (Причащение Святых Христовых Таинств). В её работе приняли участие более трехсот человек – архиереи Дальнего Востока, священники приходов Приморской митрополии, прихожане, педагоги и студенты Дальневосточного федерального университета, Владивостокского Духовного училища, жители Владивостока, интересующиеся вопросами духовной жизни.

Все доклады конференции доступны в мультимедийном сборнике, который можно приобрести в Духовно-просветительском центре «Слово Истины».

Доклад игумена Климента (Кривоносова), наместника Свято-Серафимовского мужского монастыря на о. Русский.

Монастырь как евхаристическая община. Особенности служения литургии в монастыре

В «Проекте Положения о монастырях и монашествующих», представленном для обсуждения в епархии Русской Православной Церкви и на официальном сайте Межсоборного присутствия, общежительный монастырь определяется как «добровольно собравшаяся евхаристическая община монашествующих» [6, с. 10]. Это наименование, отсутствовавшее в первоначальной редакции Положения и внесённое в него после обсуждения и получения отзывов, недвусмысленно утверждает центром жизни монашеской общины совместное участие её членов в Божественной литургии. Все остальные области иноческой жизни и функционирования монастыря как организации, таким образом, являются вспомогательными, второстепенными, обеспечивающими литургическую жизнь монастыря и совершение Таинства Евхаристии, как главного священнодействия, в котором должны участвовать все члены общины.

Для нашей обители это не просто теоретическое рассуждение, не только идеал, к которому следует стремиться, и не предписываемый Типиконом образец, а реальный, приобретённый ошибками, опыт. В том, что это были именно ошибки мы хорошо убедились, в течение ряда лет вынуждаясь менять устав обители, пытаясь найти равновесие между богослужением и попечениями о привременном, между духовным и телесным, между внутренним и внешним, между упразднением от всякого попечения, к которому призывают монахов святые отцы и практической многозаботливостью, требуемой временем.

Свято-Серафимовский мужской монастырь основан в 2001 году на острове Русский при полковом храме 1914 года постройки, требовавшем восстановления и капитального ремонта. Никакого преемства монашеских традиций монастырь не имел. Братия составилась из жителей Приморья и приезжих из других регионов. Как это понятно сейчас, никто определённо не знал, в чём состоит жизнь общежительного монастыря. Каждый насельник имел об этом своё представление, сформированное прочитанными книгами. Кроме этого, не будет ошибкой сказать, что все отцы и братья были неофитами, крестившимися или пришедшими к вере в 90-е годы. При таких условиях, с Божией помощью, в обители стали совершаться вскоре регулярные богослужения. Параллельно с литургической жизнью велись постоянные хозяйственные и строительные работы, так что через несколько лет слова «стройка продолжается» стали универсальным паролем для всех насельников. Это служило и приветствием, и напутствием, и вопросом, и ответом. Наверное, самой сложной задачей для братии в этот период стало найти равновесие между богослужебной жизнью и хозяйственными делам. Опыта в этой области никто не имел, благорассмотрительного рассуждения никто ещё не стяжал, ошибок совершалось много и только сейчас становится понятно, через какие искушения пришлось пройти первым насельникам монастыря, покрываемым Божественной благодатью и молитвами святых. Происходило некое постоянное перетягивание каната. Если приоритет отдавался хозяйственным делам, то богослужение воспринималось как досадная повинность, которую лучше по-быстрому исполнить и бежать заниматься основным, более важным и нужным для монастыря делом. Совесть подсказывала, что здесь что-то не так, святые отцы обличали, а вскоре являлись и худые плоды такого рвения – монашеская жизнь теряла свою духовную насыщенность и превращалась в жизнь рабочего на предприятии. Если же главное место отводилось богослужению, то через некоторый срок следствия бесхозяйственности явно давали знать о себе, и в монастыре наступала разруха. Единственным временем в году, когда монастырь становился тем, чем он должен быть, и жизнь в обители соответствовала тому, что мы читали в монашеской литературе, была первая седмица Великого поста. В это время прекращались все работы, планёрки и выезды. В положенное время совершались все службы суточного круга, на которых присутствовали все насельники монастыря во главе с игуменом. В воскресенье, в Неделю Торжества Православия все братья причащались Святых Христовых Таин. После первой седмицы остальное время Святой Четыредесятницы жизнь обители проходила в обычном режиме «стройка продолжается», а седмица Страстная была уже полна забот о приготовлении к грядущему празднику. Потребовалось более десяти лет, чтобы таким образом на своём опыте понять, что это не просто субъективное ощущение, а действие в нас объективных духовных законов, давно открытых святыми отцами, творцами церковных и монашеских уставов. Что эти законы и побуждали их к составлению правил регламентирующих как богослужение, так и все прочие области жизни монашеской общины.     

Итак, храмовое богослужение является главной пружиной, от которой зависит течение всех занятий и дел в монастыре. Архитектурно соборный монастырский храм, как правило, является центром обители, всё строится вокруг него. Духовно и мистически он является её сердцем. В храме совершается полный суточный круг богослужений, на которых присутствует вся братия. «Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди их» (Мф. 18, 20). В совместном участии всех насельников монастыря в богослужении является их единство во Христе, осуществляется духовное преемство монашеского братства с апостольской общиной и молитвенными собраниями первых христиан. Божественная литургия является вершиной богослужебного дня. И, конечно, нигде экклезиологическое единение не переживается так, как в важнейшем христианском священнодействии, в главном Таинстве Церкви – Святой Евхаристии. «Евхаристия древнее Священного Писания Нового Завета, всех догматических и канонических церковных установлений. Церковь выросла из Евхаристии и зиждется на Евхаристии» [3, c. 10]. Монашеская община, воспроизводя тот образ жизни, который существовал в общинах святых апостолов и древних христиан, должна быть общиной евхаристической, объединённой вокруг общего дела – литургии. «На литургии через общую и единодушную молитву, через причащение Святых Христовых Таин монахи соединяются со Христом, а во Христе друг с другом, соделываются членами Тела Христова, связанными нерасторжимыми узами» [6, c. 27]. «Божественная литургия становится «единым на потребу» для истинного братства. В литургии монах получает то, чего он жаждет; в ней становится способным войти в подлинное «братство», что есть нечто большее, нежели просто какая-то группа единомышленников» [5, c. 3]. Важность литургии нисколько не умаляет значение для инока келейной молитвы и сокровенного внутреннего делания, которое называют иногда келейной литургией. Но критерием, по которому можно судить о духовном благоустроении монастыря, является то значение и место, которое отводится Таинству Евхаристии в жизни каждого члена монашеской общины в отдельности и всего братства или сестричества в целом. Древний философ сказал: «Природа не терпит пустоты», а по русской пословице – «свято место пусто не бывает». Если монастырь не является евхаристической общиной, то он становится чем-то иным: строительной организацией, производственными мастерскими, фермерским хозяйством, паломническим или реабилитационным центром, музейным комплексом, миссионерской организацией, санаторием, базой отдыха, местом временного служения перед дальнейшим церковно-иерархическим продвижением и т. д. Через большую часть этих отклонений нам в разное время пришлось, так или иначе, пройти. Если насельники обители не посвящают 5-6 часов в сутки храмовому богослужению, то это время занимают иные попечения, далёкие от искания Царства Божия. В результате мы теряем и небесное, и земное. «Кто, занимаясь каким-либо делом, продолжает его и тогда, когда настал час молитвы, тот бывает поруган бесами, – пишет преподобный Иоанн Лествичник, – ибо то и намерение у сих татей, чтобы одним временем похищать у нас другое» [4, с. 285].

Задача поставить служение литургии на первое по важности место в монастыре потребовала пересмотра внутреннего устав обители и перераспределения суточного времени. Основную богослужебную нагрузку мы перенесли с вечера на начало дня. Полунощницу, утреню, часы и литургию стали служить утром, как и предписывается Уставом. Вечерню и повечерие служили вечером. Время, остававшееся для трудовых послушаний, при этом сократилось. Были сомнения, что мы не сможем справляться с необходимыми житейскими попечениями, и при таком режиме пострадает монастырское хозяйство (в нашем монастыре это животноводческая ферма, пасека и строительство). Однако для нас самих было удивительным, что обитель при этом не потерпела ущерба, а напротив стала обустраиваться, как в духовном, так и в материальном отношении, во исполнение обетования Спасителя: «Обаче ищите Царствия Божия, и сия вся приложатся вам» (Лк.12:31).

В первые годы после основания монастыря литургия по будням служилась только «для служащих и прихожан», то есть в ней участвовали иеромонах, пономарь, чтец, певец и немногочисленные прихожане. Остальные братья после утреннего правила отправлялись на послушания. Очень часто храм был совершенно пуст и возгласы «мир всем», «главы ваша Господеви приклоните» и другие обращались в пустоту, или, как повествуется в житии святителя Спиридона Тримифунтского, к сослужащим ангелам. Следствием этого не редко бывало чувство неудовлетворённости, уныние и охлаждение к службе у братьев, участвовавших в богослужении. На вечерне, которая соединялась с утреней, присутствовали одни черноризцы. Трудники приходили лишь к окончанию службы после завершения послушаний, из-за чего воспринимали себя «людьми второго сорта» в монастыре и, к сожалению, зачастую таковыми и становились, не развиваясь интеллектуально и духовно.

При новом богослужебном расписании стало возможным присутствие всех насельников обители на всех службах и, самое главное, на будничной литургии. Службы суточного круга при этом совершаются в правильной последовательности, без пропусков, сокращений и переносов, в соответствии с указаниями Типикона. Например, первой службой после ночи бывает полунощница, а не молебен, как во многих наших монастырях. Утреня служится утром и начинается с двупсалмия, после вечерни служится повечерие с положенным по Октоиху каноном и т. д. По силам и потребностям нашего братства, мы совершаем Божественную литургию четыре раза в неделю: во вторник, четверг, субботу и воскресенье. По понедельникам, средам и пятницам к утрени присоединяются первый, третий, шестой часы и изобразительны с чтением Апостола и Евангелия дня. Начиная полунощницу в четыре часа утра, мы заканчиваем изобразительны или литургию, примерно, в половине восьмого. По окончании службы, братья идут в кельи и имеют возможность отдохнуть два-три часа, не расточая плоды, полученные на богослужении, немедленным погружением в суету трудовых послушаний. Для желающих бывает завтрак. Замечено, что обычный будний день после причастия Святых Христовых Таин на ночной, как мы её называем, литургии проходит совершенно по-иному. Как говорится об этом в первой благодарственной молитве по святом причащении: «да во святыни Твоей Теми сохраняемь, Твою благодать поминаю всегда, и не ктому себе живу, но Тебе нашему Владыце и Благодетелю» [7, c. 181]. Уходя после святого причащения из храма, монах несёт в свою келью «сердце, исполненное радостью и веселием» [7, c. 175], сохраняя эти духовные плоды в течение целого дня. По такому расписанию мы служим с понедельника по пятницу. Субботнее, воскресное и праздничное богослужение мы совершаем по привычному для прихожан и паломников приходскому уставу. Служить праздничные всенощные бдения в точности по указаниям Типикона пока не соответствует нашим силам.

Свидетельством того, что первое место в монастыре отдаётся богослужению, является ежедневное участие игумена в полном круге суточных служб. Наш Типикон прямо указывает, чтобы игумен, в числе прочих братий, за каждой службой пел и читал определённые молитвословия. Такое значение настоятеля следует из понимания монашеской общины как евангельского идеала жизни по примеру Христа и учеников. Оно является условием духовного единства братии, душевного здоровья монастыря как семьи и коллектива, поддерживает любовь к богослужению, являет образец благочестия и верности следования монашеским уставам. В книге «Старческие советы некоторых отечественных подвижников благочестия XVIII-XIX веков» повествуется о том, как однажды некий инок увидел в храме на игуменском месте осла, потому что настоятель без уважительной причины отсутствовал в тот день на службе [8].

Мы стараемся, чтобы все насельники монастыря также принимали какое-либо участие в богослужении. По талантам и способностям каждого, это может быть колокольный звон, пономарство, возжигание свечей и лампад, пение, чтение богослужебных текстов или синодиков с именами. Главное, чтобы никто не оставался в стороне, вносил свою лепту и не был равнодушным, чтобы литургия и прочие службы переживались братьями как общее дело. Для того чтобы привлечь к чтению и пению больше братии, мы переместили певчих с клироса в храм. Это позволило дисциплинировать певчих-клирошан, поставив их в среду молящихся, и сделало пение и чтение доступным для братьев с незначительными голосовыми и музыкальными способностями. Постепенно к клиросному аналою подтянулись все, кто имел желание. Партесное пение свелось к одно- или двухголосному, и получилось нечто близкое к знаменному распеву, по звучанию и духу гораздо более соответствующее монастырскому богослужению. В будущем мы предполагаем двигаться в этом направлении, осваивать знаменные и другие древние распевы.

Условием причащения для насельников монастыря является исполнение назначенного игуменом по силам каждого брата келейного правила, состоящего, в основном, в чтении молитвы Иисусовой, и чтении «Последования ко святому причащению». Все братья должны исповедоваться регулярно, при этом может не требоваться непременная исповедь  перед каждым причащением. На братьев, причащающихся раз в неделю и чаще, мы не налагаем посты сверх тех, что предусмотрены Уставом. По нашему расписанию литургия служится во вторник, четверг и субботу, как раз после постных дней. Готовящиеся ко причастию в воскресенье воздерживаются на ужине в субботу вечером от молочного и, если бывает, яиц (мясо в монастыре не вкушается в течение всего года). Во многих монастырях Святой горы Афон распространена практика, согласно которой монашествующие причащаются в субботу и не причащаются в воскресные дни. Объясняют это тем, что перед причастием необходим пост, а поститься в субботу запрещает 64-ое Апостольское правило. Однако в таком случае, сохраняя каноническое правило о субботнем посте, отменяется другая древняя традиция – причащение христиан в первый день недели, следующий за субботой, «день Солнца», «день Господень», когда воскрес Христос. С апостольских времён христиане, следуя повелению своего Учителя, собирались в этот день в церковь, чтобы вспомнить Воскресение Господа и «преломить хлеб» (Деян. 20,7), то есть для вкушения Евхаристии. Насельникам нашего монастыря рекомендуется причащаться каждое воскресенье и, кроме этого, «аще в силах», на седмице. Для каждого брата устанавливается со временем свой индивидуальный ритм исповеди и причастия.

В отношении знаков служб – бдение, полиелей или славословие – мы не всегда следуем «Богослужебным указаниям», которые рассчитаны более на приходские храмы. Частое служение полиелеев по будням делает их чем-то обыденным, удлиняет и отягчает утреннюю службу. Тогда как монастырским службам издревле была присуща простота, молитвенность и отсутствие праздничного элемента. Мы понижаем знаки служб, уменьшаем количество полиелеев, бдений и славословий в течение одной недели, ибо «вне зависимости от знака, любое богослужение в честь святого – это его почитание» [2, с. 4]. При этом на службах чаще звучат покаянные по содержанию стихиры и каноны Октоиха и Триоди, что также более соответствует монашескому богослужению. Из тех же соображений, на ночных литургиях пение Символа веры и молитвы «Отче наш» заменяется чтением, тогда как в субботу, воскресенье и праздники эти тексты поются всем храмом.

Полунощница, утреня и литургия служатся по будням без электрического света, что способствует молитвенному настроению, сосредотачивает, создаёт совершенно особую атмосферу. Братья приходят в темноте на полунощницу, во время которой храм едва освящен несколькими лампадами. После шестопсалмия, которое читает игумен, возжигаются другие лампады. Если служится полиелей, то на центральные подсвечники ставят больше горящих свечей. К концу утрени в окна начинает пробиваться первый дневной свет, так что возглас славословия «Слава Тебе, показавшему на свет», обретает кроме духовного ещё и буквальный смысл. В конце литургии, когда Царские врата открыты и выносят Святые Дары, алтарь и храм озаряются первыми лучами восходящего с востока солнца. «Исполнивый все отеческое смотрение», Христос «посреде нас» [7, c. 139].

Совершение богослужений – важнейшая форма служения монашествующих миру. Паломники получают пользу в первую очередь через участие в монастырских службах. Предание Церкви определяет монашество как ангельский чин, основные служения которого суть непрестанное славословие Творца и исполнение воли Божией, то есть богослужение и послушание. Преподобный Иоанн Лествичник в Слове о послушании говорит: «Общежитие есть земное небо» [4, c. 71]. Но монастырь может стать для кого-то и адом и тюрьмой. Это зависит от самих монашествующих, составляющих обитель.

Иноческие уставы помогают нам выстроить «жизнь братства так, чтобы в центре жизни всей обители и каждого насельника был Бог и радость служения Ему» [1, с. 4]. Таинство Евхаристии, являя мистическую природу Церкви, созидает монашескую общину.

Библиографический список

1. Алексий (Поликарпов), архим. Литургическая жизнь как сердцевина жизни монастыря. Доклад на Собрании игуменов и игумений Русской Православной Церкви. – М.: Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 2014.
2. Вениамин (Тупеко) еп. Особенности монастырского богослужения. Доклад на XXIII Международных Рождественских образовательных чтениях «Князь Владимир. Цивилизационный выбор Руси». Направление: «Преемство святоотеческих традиций в монашестве Русской Церкви». – М.: Сретенский монастырь, 2015.
3. Иларион (Алфеев), митр. Главное Таинство Церкви. – М.: Эксмо: Издательство Московской Патриархии Русской Православной Церкви, 2011. – 256 с.
4. Иоанн Синайский, преп. Лествица. – Санкт-Петербург: Сатис. Держава, 2006. – 431 с.
5. Ириней, архим. «Единое на потребу» Значение Божественной литургии в жизни монашеского братства. Доклад на XXIII Международных Рождественских образовательных чтениях «Князь Владимир. Цивилизационный выбор Руси». Направление: «Преемство святоотеческих традиций в монашестве Русской Церкви». – М.: Сретенский монастырь, 2015.
6. Проект «Положения о монастырях и монашествующих» http://www.patriarchia.ru/db/text/2255384.html
7. Служебник. М.: Издательский совет Русской Православной Церкви, 2008. – 592 с.
8. Старческие советы некоторых отечественных подвижников благочестия XVIII-XIX веков. В 2 т. Репринтное издание. – М.: Издательский отдел Московского Патриархата, 1994.